– Вот, вот. Это с одной стороны подтверждение того, что случилось. А с другой стороны греки опять акцентируют внимание на некоем украденном огне. Попробуй провести аналогию, может из этого, что-то получится?
Неожиданно, Антон почувствовал перемену в настроении профессора. Это несколько его обнадёжило, и он попытался отстоять своё право на личное мнение.
– Я не раз думал об этом. Огонь – это не совсем то, что имеется в виду. Тут нечто другое. Ну не мог же Тарх украсть огонь у своего деда Сварога? Если бы ему это было нужно, то тот сам бы ему его отдал. У греков та же нестыковка. Зевс с одной стороны боялся Прометея, но с другой – дал распоряжение о его наказании Гефесту. Уже в этом есть несоответствие.
Профессор протёр лицо руками и посмотрел на Антона усталыми глазами.
– Ну, хорошо – убедил. Только отправить тебя в творческую командировку я всё равно не могу. – Предупреждая возмущение своего подопечного, Алексей Валерьевич выставил вперёд ладонь. – Погоди, не ершись. Смета на проведение научных командировок ещё не утверждена. Не утверждена по одной понятной причине – нет денег. Думаю, что этот вопрос решится, но не раньше марта.
Антон вздохнул.
– До марта я не доживу.
– Ну, дорогой мой, я не господь Бог. Чем могу, как говорится.
Антон уже начал праздновать победу.
– А давайте так. Я поеду прямо сейчас, а потом составлю отчёт о расходах и всё такое.
Профессор не сдавался.
– Прежде, чем ты куда-то поедешь, нужно утвердить твою карту работ на учёном совете. Ты думаешь, от меня это только зависит? Нужна целая кипа документов, чтобы официально спровадить тебя на работы. Ты сам это прекрасно знаешь.
– А давайте это сделаем после. Так сказать задним числом? Я всё распишу и напишу. И цели и задачи и совершенно новый реферат подготовлю.
Профессор выскочил из кресла.
– Ты на что меня подбиваешь? Ну, наглец! Нельзя злоупотреблять личными отношениями, а ты именно сейчас это и делаешь!
Антон то же поднялся и скорчил на лице саму невинность.
– Да Боже упаси, Алексей Валерьевич. Я не это имел в виду. Вы меня просто отпустите в отпуск за свой счёт и всё. Дальше я сам как-нибудь разберусь во всем. А после своего отпуска предоставлю сочинение на тему «как я провёл время в творческих мытарствах».
– Всё равно наглец. – Голос профессора стал мягким. – Думал, что и так сойдёт, а потом дал обратный ход. А то я тебя не знаю?
Антон уже улыбался во всё лицо. Главное было сделано.
– Ну, дык, что выросло.
– Ладно, подумаем. – Профессор перевёл взгляд на часы. – Однако. Уже третий час ночи. Заболтались мы. Пора спать ложиться – завтра вставать рано. Я пойду, а ты располагайся на своём диване.
– Спасибо, но я домой.
Профессор удивлённо вскинул брови. Антон тут же пояснил:
– К себе домой – к маме с папой. Там и высплюсь.
– Перепугаешь только родителей. А вообще, как знаешь. Дверь только плотнее захлопни.
Дверь родной квартиры Антон открыл своим ключом и стараясь на шуметь, чтобы не разбудить спящих родителей, прокрался к себе в комнату. Чутко спавшая мама тут же вышла в прихожую.
– Антон? Ты чего так рано?
Антон, поцеловав её в щёку, шёпотом ответил:
– Ещё не рано, а только поздно. Ложись спать, утром всё расскажу.
Услышав причитания, он быстро прошмыгнул в комнату, так же быстро разделся и практически без сил, упал на застеленную кровать. Уже утром, так и не выспавшись, сидя за семейным столом, рассказал всё о треснувших отношениях с Ириной и о предстоящей поездке. Отец, в отличие от матери, отнёсся к новостям спокойно, сказав лишь, что он уже взрослый и сам должен принимать решения в подобных ситуациях. Мама, пока они завтракали, всё охала и ахала, пока не заявила, что Антон сам виноват во всём, а в конце заметила, что если бы они с Ириной вовремя бы сделали им внука, то сейчас бы головы у всех были бы заняты совершенно другим. На том и порешили. Антон согласился со всеми доводами родителей и убежал в институт, пообещав прийти рано. На кафедре он быстро написал заявление на отпуск и отдал его секретарше Ольге Павловне. Та, пробежав глазами написанное, удивилась и спросила:
– Селиванов, что у тебя опять засвербило? Зима в самом разгаре, а ты в отпуск. Случилось чего?
Больше всего Антону не хотелось объясняться сейчас с секретаршей, и он, торопясь, уже на ходу быстро ответил ей:
– Случилось, Ольга Павловна. Обязательно случилось. Свататься еду.
Глаза у Ольги Павловны сделались большими и круглыми, а из её открытого рта что-то прохрипело ему в спину:
– Так ты же женат, Селиванов.
Дверь в канцелярию быстро закрылась и с лёгким чувством выполненного долга, он покинул стены альма-матер и направился, куда глаза глядят. Глядели они вперёд, и Антон бодро зашагал по широкому проспекту в направлении парка Горького. Свежий, слегка морозный воздух и яркое солнце над головой, располагали к пешей прогулке и неспешным мыслям. Хотелось остаться наедине с самим собой и подышать чистым зимним воздухом. Настроение было приподнятым, а предстоящая командировка будоражила, навевая яркие картинки зимних пейзажей огромной Сибири. Ноги отмеряли улицы и проспекты, и он не чувствовал никакой усталости. Когда ещё представится случай, вот так не спеша, погулять по Москве. Так незаметно, отмахав несколько километров, Антон оказался у парка Горького. Посетителей было много. Народ, пользуясь погожим деньком, спешил на самый большой в Москве каток. Тихо играла музыка, вездесущие воробьи под весёлое чириканье устроили догонялки прямо у него над головой. Снег, лежащий на лапах елей и ветвях деревьев парка, казался сказочным в солнечном освещении. Смех детворы и какая-то праздничная обстановка приятно возбуждали и радовали. Антон остановился под высокой сосной недалеко от самого катка и присел на очищенную от снега лавочку.
– Ну, здравствуй Аспирант. Вот и свиделись.
Антон вздрогнул и посмотрел в ту сторону, с какой раздался старческий скрипучий голос. Буквально в полуметре от него, на лавочке примостилась старушка, и приподняв свою голову вверх, что-то рассматривала на пышных лапах сосны.
– Простите, я вас знаю?
В ответ раздалось лишь тихое покашливание, но потом он услышал, то от чего впору нужно было немедленно идти и сдаваться в Кащенко.
– Конечно, знаю. Тебя многие уже знают. Потому и встречу тебе назначили.
Антон продолжал с удивлением рассматривать древнюю старуху, которая постоянно морщила свои закрытые глаза и словно принюхивалась к своему соседу по лавке. Что-то об её одежде сказать было трудно, потому что это была просто одежда. Не рваная, не грязная, не штопаная, но тёплая и удобная. Одним словом – одежда. Бабка водила своим носом, не опуская головы, будто вынюхивая дым от далёкого костра. Присмотревшись к ней внимательнее, Антон поразился. Старуха была слепая как сыч.
– Простите, а вы, собственно кто? Нас, если мне не изменяет память, никто не знакомил.
Старуха рассмеялась в ответ и после этого опять подняла вверх голову.
– Аспирант, он и есть Аспирант. Ищешь то, что сам не знаешь. Не видишь того, что на виду. На путь никак не станешь, а без пути нет понимания. Вот и блукаешь ты по кругу в лесу дремучем, в который тебя завели и выхода не найдёшь, как ни стараешься. – На секунду бабка прервала свою странную и непонятную речь, но потом всё же представилась: – Зовут меня Варварой. А ты обращайся ко мне просто – баба Варя. Я выведу тебя из леса. Так Хранители решили.
У Антона закружилась голова, и всё поплыло перед глазами. Эта слепая древняя старуха была явно из какой-то сказки. И всё, что сейчас происходило с ним, можно было назвать одним словом – шизофрения. Про себя подумал: «Всё. Доигрался. Мозги вышибло напрочь». Не сводя глаз с необычного видения, он спросил:
– Бабушка, вы это сейчас мне сказали? Я не знаю никаких Хранителей.
Бабка, видимо, имела опыт общения с тугодумами, потому на его вопрос не обиделась и не возмутилась.
– Тебе, милок. Тебе, сладенький. Будешь бабу Варвару слушать – всё хорошо будет, а не будешь слушать, то пропадёшь, как многие до тебя пропадали.
Антон тряхнул головой, прогоняя видение.
– Ничего не пойму. Какой лес? Какие Хранители? Что я слушать должен и почему пропаду?
Бабка противно засмеялась, напомнив Антону голос известного актёра, ещё в его детстве исполнявшего роль бабы Яги.
– Ну, знать-то тебе и понимать пока ничего не следует. По рангу не положено. Со временем всё поймёшь – если потом сам захочешь. – Бабка опять рассмеялась. – Ну, а если серьёзно, то путь тебе предстоит не лёгкий и не близкий.
– Не пугайте меня дорогой. Я уже столько объездил, что другой за всю жизнь не осилит.
– Вот потому ты и Аспирант, что на дороге пыльной находишься, а не на пути чистом и светлом. – Потом командным голосом, заставив Антона опять вздрогнуть, сказала: – Тебе нужно отыскать Палласово железо! Найдёшь ты его на Красном Берегу. Там встретят тебя и скажут, что делать дальше.
